class="p1">Я никогда раньше не представлял себе, как холодно под землёй и как здорово выйти оттуда на солнышко.

Дикки сказал:

– Мы идём не в ту сторону. В туннеле ведь было достаточно холодно, и я полагаю, что там где-то был боковой проход к Северному полюсу, но мы его прозевали.

Не успел он это произнести, как извилистый поворот ручья вывел нас из кустарника, и Освальд ему возразил:

– Странная дикая растительность, подобная этой, характерна только для экватора. Разве в твоём ледяном – или как его там? – краю могут так пышно расти цветы?

И это было совершеннейшей правдой. Перед нами раскинулась распаренно-влажная, сырая болотистая местность, которая выглядела именно так, как я себе представляю джунгли. Ручей бежал сквозь неё. И всё вокруг густо поросло странными травами и цветами, которых мы больше нигде ни до ни после не видели.

Русло ручья совсем сузилось. Было ужасно душно и жарко. Под ногами пружинило. Осоку, камыш и маленькие ивы опутывали разные травянистые растения, а между ними стояли глубокие лужи. Диких животных не наблюдалось, зато наблюдалось такое разнообразие мух и жуков в таком дичайшем количестве, что мало кто смог бы это спокойно выдержать. Стрекозы и мошкара тоже вились здесь тучами.

Элис собрала большой букет цветов. Я знаю названия некоторых из них, но перечислять не стану, так как пишу не учебник ботаники. Разве что стоит упомянуть таволгу, тысячелистник, дербенник, подмаренник и кипрей.

Здесь было гораздо жарче, чем на фермерских полях. Так и подмывало, забыв на время о респектабельности, содрать с себя всю одежду, скинуть ботинки и затеять игру в дикарей. Увы, под ногами оказалось чересчур колко, и мы продолжали идти обутые.

Теперь домой захотелось всем. Но Освальд сказал своим верным соратникам, что возвращаться обратно тем же путём, которым они пришли, ужасно скучно, и, указав на телеграфные провода вдалеке, добавил:

– Там должна быть дорога. Вот мы к ней и направимся.

Просто вот так предложил, не ожидая похвал и восторгов, словно речь шла о чём-то обычном.

Ну, мы и побрели дальше, и на ногах у нас появлялось всё больше царапин от колючек, в ботинках хлюпала вода, а голубое муслиновое платье Элис уже всё было в крестообразных разрывах, которые, говорят, очень трудно заштопать.

Продолжать изучение русла ручья уже не имело смысла. Он превратился в жалкую струйку, и мы понимали, что его истоки нами практически открыты. Нам становилось всё жарче, жарче и жарче. Наши лбы покрывали росы мучений, которые скатывались потоками вниз на нос и подбородок. Мухи жужжали, мошкара кусалась. Дикки споткнулся о корень дерева и рухнул на какой-то особенно колючий куст. Освальд, подбадривая брата и поднимая его боевой дух, произнёс:

– Ну, теперь-то ты убедился, что мы обнаружили именно истоки Нила, а не твой Северный полюс, которого здесь даже близко не было.

– Признайся, Освальд, что ты сам сейчас мечтаешь о Северном полюсе, – вмешалась Элис. – Он был бы здесь почти так же кстати, как мороженое.

Освальд по сути своей командир и лидер, особенно когда речь идёт о претворении в жизнь его собственных замыслов. Он знает, что роль эта очень трудна и ответственна и не исчерпывается талантом вести соратников за собой. Истинный лидер должен ещё оказывать помощь слабым или раненым участникам экспедиции. Любым. Не принимая в расчёт, кто из них следует к Северному полюсу, а кто к экватору.

Вот почему он, когда остальные ушли немного вперёд, счёл своим долгом остановиться и протянуть руку пошатывающемуся Денни, помогая ему одолеть труднопроходимое место. У Денни сильно болели ноги из-за ботинок, надетых на босу ногу. Ясное дело, идти в таком виде по пересечённой местности не верх удобства, но носки у него во время бобровой работы выпали из кармана и потерялись.

Мы с ним доковыляли до большой лужи, когда он сказал:

– А давай-ка немного побродим по мелководью.

Освальду нравится, когда у Денни возникают собственные идеи, и он обычно горячо поддерживает это правильное и здоровое проявление мужской натуры. Но время сейчас уже было довольно позднее, и остальные успели уйти достаточно далеко, потому он ответил:

– Не стоит. Пошли лучше дальше.

Обычно Дéнтист, как мы иногда называем Денни, внимает голосу разума и слушается. Но даже черви впадают в упрямство и несговорчивость, если им слишком жарко и ноги к тому же болят. Освальд, кинув на бунтаря внимательный взгляд, решил не напоминать ему, кто здесь главный, а, будучи человеком добросердечным и снисходительным, спокойно проговорил:

– Давай. Но только недолго.

И Денни, избавившись от ботинок, вошёл в воду.

– Ой, здесь отлично! – тут же воскликнул он. – Тебе тоже надо зайти и попробовать.

– Выглядит жуть как грязно, – отметил терпеливый предводитель.

– Да, есть немного, – согласился Денни. – Но эта грязь такая же прохладная, как и вода, и мягкая. Пальцам ног в ней гораздо приятнее, чем в ботинках.

И он продолжал там ходить, поднимая брызги и изо всех сил убеждая Освальда присоединиться.

Освальду, в принципе, даже хотелось, однако какая-то скрытая сила незримо удерживала его в обуви за пределами лужи. Возможно, это происходило из-за того, что шнурки у него на ботинках были очень крепко завязаны, да к тому же намокли и легко бы не развязались.

И у Освальда вскоре возникло множество оснований благословить то ли эту неясную силу, то ли намокшие и крепко завязанные шнурки.

Денни, бурно плещась, добрался до середины лужи. Одежда его делалась всё мокрее. Было видно, что он совершенно счастлив. Но, увы, жизнь наша настолько непредсказуема, что даже светлое золотистое облачко может вдруг превратиться в мрачную грозовую тучу.

– Ну и дурень ты, Освальд, что не идёшь ко мне. Тут тебе станет гораздо лучше, – продолжал Дентист, зазывая меня в свою лужу, когда бодрые его выкрики внезапно сменились истошными воплями, от которых кровь стыла в жилах, и он засучил и задрыгал ногами.

– Что с тобой? – воскликнул Освальд.

Жуткие вопли Денни свидетельствовали, что следует быть готовым ко всему, кроме, пожалуй, пустой жестянки, которую Дора тогда, во рву, приняла за акулу и которая вряд ли могла оказаться здесь, в этом похожем на джунгли месте.

– Я не знаю, что это! Но оно кусает меня! Ой, по всем ногам! Ой, что мне делать? Ой, больно! Ой-е-ей! – сообщал между воплями Денни, расплёскивая грязь и пытаясь выбраться из лужи.

Освальд, шагнув в воду, схватил его и помог выйти. Конечно, на Освальде были ботинки, однако он и без них бы не спасовал перед неизвестными ужасами глубины. Почти в этом уверен.

Стоило Денни